— Дарзо еще как обратил внимание на их угрозу.

Мамочка К. уже не вполне понимала, что ей говорят.

— Угу, — промычала в ответ она, качая головой. Кайлар думал о том, насколько все запутанно. Дарзо шантажировали, и он любил дочь, хоть и никогда ее не видел. Он был способен на любовь. Гвинвера пыталась его разлюбить, потому что думала, будто ему на нее плевать, но не смогла. Иными словами, она пятнадцать лет скрывала свою любовь к мужчине, который тайно ее любил. Значит, и предала того, кого любила. — Угу. Нет…

— Умирая, он попросил меня спасти ее. Сказал, вы знаете, где она.

— О боги…

Гвинвере становилось трудно говорить. Ее лицо исказилось от нового приступа боли, но ее это как будто радовало. Казалось, она и впрямь желает умереть.

— Я спасу ее, Мамочка К. Только скажите, где ее прячут.

— В Утробе. В одной из камер для благородных, вместе с Эленой.

— С Эленой? — Кайлар вскочил со стула и вытянулся по струнке. — Я побегу.

Он уже направился к двери, но вернулся и извлек из ножен меч. Мамочка К. посмотрела на оружие рассеянным взглядом, до сих пор пытаясь понять, что значат Кайларовы слова.

— Я все гадал, почему Дарзо называет его «Возмездием», не «Справедливостью», — сказал он, вызывая из меча ка'кари и показывая выдавленное на его поверхности слово «МИЛОСЕРДИЕ». — Или не «Милосердием»? Теперь я знаю почему. Ответ подсказали мне вы, Мамочка К. Порой людям лучше не получать того, что они заслуживают. Если в мире есть нечто большее, чем справедливость, оно ничего не стоит.

Он извлек из мешочка крохотный пузырек с противоядием и поставил на стол перед Мамочкой К.

— Вот что называется милосердием. Принимать его или нет — решать вам. На раздумья у вас полчаса. — Он раскрыл дверь. — Надеюсь, вы воспользуетесь возможностью уцелеть, Мамочка К. В противном случае мне будет вас не хватать.

— Кайлар! — позвала она, когда он уже выходил. — Дарзо в самом деле… в самом деле сказал, что любил меня?

Ее губы не дрожали, лицо было спокойным, взгляд — почти холодным, но по щекам катились слезы. Кайлар никогда в жизни не видел ее плачущей. Кивнув, он ушел, а Гвинвера, сутулясь и плача, осталась наедине с пузырьком жизни.

62

Кайлар поспешил в замок. Бежал он, как мог, быстро, тем не менее знал, что может опоздать. Последствия государственного переворота чувствовались на каждом углу. Ребята, работавшие на Са'каге, первыми вычислили, что переменами можно воспользоваться: необходимость отчитываться сама собой отпала, и стражники, которым перестали платить жалованье, тотчас наплевали на свои обязанности. А если нет стражей, нет и порядка. Бесчестные охранники, долгие годы служившие Са'каге, первыми занялись грабежом. Их примеру последовали многие другие, и воровство, точно чума, распространилось по всему городу. Халидорцы, не желавшие, чтобы грабеж выходил за пределы Крольчатника, расставили на восточном берегу Плита и на Ванденском мосту майстеров и горцев. Очевидно, предводители захватчиков либо стремились сохранить в городе спокойствие, либо планировали присвоить самое ценное себе.

Кайлар убил двух парней, чуть не зарезавших женщину, на остальных же грабителей не обращал особого внимания. Окружив себя тенями, он пересек мост прямо перед носом у майстеров. Те не заметили ничего необычного.

Перебравшись на восточный берег, Кайлар украл лошадь. Все это время он раздумывал о ночных ангелах. Дарзо постоянно о них упоминал, но Кайлар не придавал этому значения. Ему они казались глупым суеверием, блеклым следом древних, мертвых богов.

Потом ему представилось, как на него взглянет Элена, если он все же успеет ее спасти. От этой мысли сделалось тошно. Она по его вине сидела в темнице, думала, что это он убил принца, и ненавидела его. Кайлар попытался придумать, как убить Рота, прекрасно понимая, что тот будет постоянно окружен майстерами, горцами и, скорее всего, убийцами из Са'каге. Легче не стало, напротив, груз на сердце потяжелел. Чем больше Кайлар раздумывал, тем мрачнее представлялось ему будущее.

Он не имел понятия даже о том, могут ли его увидеть майстеры сквозь защитный покров. Проверки и эксперименты грозили обернуться полным провалом. Тут Кайлару на ум пришла элементарная мысль: взглянуть на себя в зеркало. Он разинул рот от изумления. Мокрушники постоянно хвастали, что могут становиться призраками, что их нельзя увидеть. Но это не вполне соответствовало действительности.

В лучших случаях они превращались в громадные бледные пятна. Замаскированный Блинт выглядел шестифутовым куском серо-черной тьмы, что как нельзя лучше подходило для любого дела, выполняемого не днем. Когда он замирал, казался тенью тени.

Кайлар же был совершенно невидим. Даже когда он двигался, со стороны это смотрелось приметным волнением воздуха.

Его даже взяла злость: какого черта он так упорно учился оставаться незаметным без магических сил? Зачем потратил столько времени даром? Потом ему вспомнились колдуны, с которыми предстояло столкнуться, и Кайлар подумал, что в нынешнем положении любой его навык может оказаться незаменимым.

Проскакав по пути Сидлина, он выехал на дорогу Горак, обогнул имение Джадвинов, спрыгнул с лошади и сделался невидимым. Солнце клонилось к горизонту. Кайлар приблизился к восточному королевскому мосту и проверил, как обстоят дела.

Чутье его не обмануло: все подступы к замку строго охранялись. Перед воротами стояло целое подразделение халидорских воинов, вокруг них прохаживались два майстера. Еще двое дежурили по другую сторону ворот. Вокруг острова Вое кружили по меньшей мере четыре лодки.

Хорошо, что Кайлару не требовалось проникать внутрь замка. И замечательно, что при нем было не слишком много оружия. Перепрыгивая с камня на камень, шмыгая от дерева к кусту, он прокрался к самому мосту и достал из сумы тяжелый арбалет, которые вообще-то не переваривал. Арбалеты громоздки, им не хватает скорости, а стрелять из них по плечу любому дураку.

Кайлар положил в желобок стрелу, проверил тетиву и перегнулся через перила моста. Что нередко повторял Блинт? Что с нелюбимым оружием следует тренироваться старательнее.

Нахмурившись, Кайлар прицелился. Из-за металлической обшивки на сваях его цель была крошечной. Ему следовало попасть в незащищенный деревянный участочек верхней сваи, шириной дюйма в четыре, с сорока шагов, к тому же в ветреную погоду. Точность арбалета на таком расстоянии колебалась в пределах двух дюймов. То есть у Кайлара в запасе было еще два.

Если уж промахиваться, то следовало промахиваться верно. То есть выстрелить так, чтобы стрела ни в коем случае не ткнулась в металл (не то поднимется грохот, от которого воскреснут мертвые) и не улетела левее, в каменную ограду замка, от которой могла отскочить рикошетом и с громким плеском шлепнуться в реку.

Кайлар не переваривал арбалеты.

Он дождался того момента, когда к мосту подплыла очередная лодка. Если удастся попасть в цель, тогда можно воспользоваться сгущающимися сумерками и осуществить свой план. Кайлар неслышно потянул на себя рычаг, взводя тетиву.

Стрела пронзила воздух и пролетела четырьмя дюймами правее последней сваи. Кайлар схватился за привязанную к ней почти размотавшуюся веревку и стал, как мог быстро, сматывать ее, но она зацепилась за балку чуть дальше той сваи, в которую Кайлар целился. Стрела со звоном ударилась о металлическую обшивку.

Один из майстеров, торопливо приблизившись к поручню, посмотрел вниз. Проплывавшая мимо лодка как раз скрывалась под мостом.

— Эй! — крикнул майстер. — Поосторожнее!

Легковооруженный воин в лодке задрал голову и прищурился, не в состоянии рассмотреть в полумраке, кто перед ним.

— Ты, кусок…

Он резко замолчал, вдруг сообразив, что чуть не обозвал майстера.

Майстер ушел, а воин разразился потоком брани. О странном звуке оба забыли.

Кайлар, не тратя времени на размышления о том, как крупно ему повезло, крепко привязал конец веревки к поручню и убрал арбалет в суму. Следующая лодка была еще далеко. Взявшись за веревку и перекинув ногу через перекладину, Кайлар нырнул вниз.